Я лежал на сырой, холодной земле кучкой разваливающейся человеческой плоти и человеческих страданий. Мои ноги так долго мариновались в мокрых кроссовках, что превратились в неузнаваемые придатки. Каждая секунда - борьба только за то, чтобы поддерживать сознание. Над моей головой тихо дребезжал Теннесийский рассвет, предвещая начало третьего дня, и я в отчаянии закрыл глаза. Когда же эта гонка закончится? Мне необходимо, чтобы эта гонка закончилась. Небольшой нюанс: на этот момент я даже не был участником гонки.
Вот уже второй год подряд меня приносит нелегкая на гонку под названием Big's Backyard Ultra. Мой путь к этому самоистязанию начался четыре года назад, когда я наткнулся на отчет, в котором подробно описывалось некое безумное мероприятие в какой-то неизвестной мне глуши, штат Теннесси. Его принцип был предельно прост, но насколько же коварен: побеждает последний, кто устоит на ногах.
Photo by Katie Grossman.
У Big's Backyard Ultra нет установленного ограничения по времени или расстоянию; это всего лишь круг в 4.1667 мили (6.7 км), который каждый участник должен пробежать в течение часа, каждый час, снова и снова, столько раз, сколько сможет. Участники продолжают бегать по этой жуткой Сизифовой петле, пока, в конечном счете, не остается только одна несчастная душа. Этот человек, он или она, побеждает. Все остальные DNF. Как будто ничего этого и не было.
Узнав о существовании этого события, мой разум завертелся воронкой. Как далеко могу я пробежать, если бы мне пришлось бежать вечно? Что сдаст первым, тело или разум? Каково это, стать одним из двух последних оставшихся «героев», еле двигающихся, спотыкающихся, сцепившись в взаиморазрушающем поединке?
Это безумие, напоминающее лихорадочный сон фантаста Филиппа К. Дика, является созданием «злобного гения» трейлраннига Гарри Кантрела (Gary Cantrell), более известного под псевдонимом Лазарус «Лаз» Лейк (Lazarus Lake). Лаз стал широко известен миру благодаря своему другому детищу, Марафону Баркли (Barkley Marathons), 100-мильной гонке без троп и маршрута через густой подлесок холмов Теннесси. За три десятилетия только 15 человек закончили это гонку. Многие из тех, кто перестрадал Баркли, могут подтвердить, что Лаз - настоящий художник садомазохизма. Леонардо да Винчи боли. Рембрандт игр разума.
Подробнее о Марафоне Баркли читайте в специальном разделе нашего сайта - Barkley Marathons.
Lazarus Lake. Photo by Seth Wolpin.
Гонка Big's Backyard Ultra (Дворовая Ультра Бига) началась в 2012 году, и была так названа в честь собаки Лаза, Биг (Big), которая забрела на его участок с огнестрельными ранениями и полуживая от голода, и которую он спас и выходил. Верная своему названию, гонка проходит на заднем дворе Лаза, на каменистой тропе по его сельскому участку в Теннесси.
Участники проводят весь день на этой серпантинистой тропе, которая резко огибает деревья и скалы. Она одновременно и проще, и сложнее, чем от нее ожидаешь. Проще, потому что это все-таки гонка «отца Баркли», а тут всего 225 метров вертикального подъема на круг. Сложнее, потому что это край гор Апалаче, и ландшафт каменистый и усеян неожиданными поворотами. На ней невозможно расслабиться и войти в ритм, нужно постоянно сохранять внимание. «Серпантин» тут имеет и второе значение, т.к. тропа не только извилистая, но и изобилует змеями. Я могу это подтвердить, потому мне пришлось через одну перепрыгнуть. В ночные часы, чтобы не наступить на змею, участники переключаются на маршрут по проселочной дороге, которая проходит перед домом Лаза, также равный 4.1667 милям.
«Я придумал концепцию Big's Backyard Ultra больше 50 лет назад, в то время когда я был еще совсем молодым бегуном, только начинающим ... это действительно простая концепция, разрушительно простая - 4.166667 миль в час, каждый час, пока не останется только один человек.
Мы не говорим об усреднении 4.1667 миль в час, мы говорим о том, чтобы каждый час стартовать и пробегать 4.16667 миль.
Последствия не сразу очевидны, но они становятся совершенно очевидными во время гонки. У вас не может быть плохого часа. Вы можете спать только урывками. Даже для того чтобы получить время на пит-стоп нужно пробежать быстрые 4.1666667 миль, просто чтобы освободить достаточно времени до следующего старта».
В 2016 году я впервые попробовал на зубок Ультру Бига. Я продержался 28 часов и 116.6667 миль, после чего был вынужден сойти, потому что мой Ахилл бы иначе просто отвалился. Но этого результата хватило, чтобы стать «предпоследним, кто устоит на ногах». Конечно же, на следующий год мне пришлось вернуться.
Photo by Kevin D. Liles.
Утро гонки. На часах 6:20, и мы собраны на заднем дворе Лаза, недалеко от Белл Баккл, Теннесси. Над нами светит розовый октябрьский рассвет. Старые знакомые среди участников обнимаются, отовсюду звучит нервное «И о чем мы только думали». Я оглядываюсь вокруг: участники организовали себе целый город из стульев, чемоданов и кулеров вокруг старта/финиша, нашего дома на ближайший день, два, три? Некоторые предприимчивые бегуны поставили палатки. Другие сделали себе койки. Мой друг, француз Гийом Кальметт (Guillaume Calmettes) смастерил себе стол из коробок из под водки, которыми мы запаслись в винном магазине накануне. Я же ограничился складным стулом с козырьком, который защищает от солнца. Он выглядел потрясающе дурацким, но меня это не беспокоило, этот стул поможет мне победить. Во всяком случае, именно это я себе говорил перед стартом.
Количество участников значительно возросло с прошлого года. Среди них были и весьма выдающиеся товарищи – прошлогодний победитель, Бабак Расгофар (Babak Rastgoufard); знаменитый рекордсмен трассы швед Йохан Стил (Johan Steel), который в 2014 году продержался 204 мили, после чего был вынужден сойти, т.к. опаздывал на самолет; победитель Badwater 2014 года и выдающийся 24-часовой бегун Харви Льюис (Harvey Lewis), плюс кучка других более-менее серьезных спортсменов, включая меня и Гийома.
Наша группа человек в 60 собирается в стартовой зоне. Лаз три раза дует в свисток, это означает три минуты до старта. «Ох, как вы полюбите этот звук», говорит он с хитрой искоркой в глазах. Затем два свистка. Затем один. Небольшая толпа болельщиков начинает гудеть. Некоторые бегуны замолкают, другие наоборот, выкрикивают радостные вопли. А вот и звук колокольчика – сигнал старта. Пришло время бежать, пока мы больше не сможем бежать.
Photo by Kevin D. Liles.
Через 43 минуты после старта, я нахожусь снова в стартово-финишной зоне. Я сажусь в свой дурацкий стул, хватаю горстку винограда и заполняю бутылки. Прежде чем я могу удобно устроиться, звучат три свистка. Что делает эту ультру особенно сложной – это не маршрут, и даже не расстояние, а ритм. Он беспощаден и неумолим, и перед ним чуствуешь себя полностью беспомощным. Как будто ты на беговой дорожке, которую невозможно отключить и с которой невозможно сойти - ты пытаешься удержаться до последнего, но рано или поздно тебя швыряет с нее через всю комнату.
Мы собираемся. Свисток, свисток, свисток. Колокольчик.
Утро и день проходят без приключений. Постепенно, участники начинают выпадать. Многие уже лежат на газоне, с удовольствием попивая пивко, и радуясь, что они уже не в рядах идиотов, которые по-прежнему куда-то бегут. Я экспериментирую со скоростью, пытаясь найти оптимальное соотношение времени-на-ногах и времени-на-попе на каждый круг. Оно от меня ускользает. Так постепенно проходит целый день. К вечеру, от нас уже осталась всего половина, 28 человек.
Ночью гонка переходит на прямой и невероятно скучный участок дороги, равный 4.1667 милям. Я пристраиваюсь к Гийому и Йохану, мы бежим вместе, прибегая каждый раз минут за 40. После нескольких кругов, мы запоминаем маршрут и бежим без налобных фонариков. Ночь тянется бесконечно. В тихие минуты – а таких было довольно много – я начинаю задавать себе вопрос, как же долго это может продолжаться. Несколько человек выбывает, но на удивление не так уж много. По шоссе бежать проще и быстрее, и ночью температура для бега намного более комфортная. Между кругами, мы пытаемся дремать в стульях. Но это не очень плодотворное занятие.
К утру нас остается всего 14. Мы пересекаем границу 24 часов/100 миль, и с рассветом переключаемся обратно на тропу. На первом же круге на тропе я начинаю чувствовать свой Ахилл. В этом году, я решил быть умнее, и не доводить дело до 3-месячной травмы, как в прошлый раз. Плюс я последние 12 часов провел, бегая с Гийаме и Йоханом, и понял, что они машины, коей я не являюсь. Я завершаю 25-ый круг, и 104.1667 миль, и подхожу к Лазу, чтобы поблагодарить его. «Нуу, ты не можешь сейчас бросить, ты же лидируешь гонку!», уговаривает меня Лаз. И да, это правда. В этой гонке каждый участник лидирует, до того момента, пока не сойдет. Для каждого участника наступает момент истины: готов ли ты признать поражение или нет? Для меня этот момент наступил.
Автор отдыхает на заднем дворе возле грузовика Лаза. Photo by Katie Grossman
Я вежливо улыбаюсь Лазу, и говорю, «Спасибо, но с меня хватит». Я в последний раз подхожу к своему дурацкому стулу и плюхаюсь в него. Надо отдать Лазу должное, он сразу не сдался. Даже после третьего свистка, он крикнул в мою сторону, «Давай, у тебя еще куча времени»! Через минуту, он прозвонил в колокольчик. Когда начался следующий круг, Лаз подошел к моему стулу и вручил «медаль», сделанную из дешевого жетона для собак, на которой красовалась надпись: «I gave my all at the Big’s Backyard Ultra» - «Я полностью выложился на Дворовой Ультре Бига».
Ну, говорю я себе, пришло время просто поболтаться и подождать, пока кто-нибудь не победит. Как много времени это может занять, в конце концов? Пусть моя гонка завершилась, но у меня еще осталась лошадка на этих скачках: Гийом. Пришло время побыть его группой поддержки. Я присоединяюсь к нашей подруге Кэти Гроссман, которая прилетела «посмеяться над нами, но и поддержать» как член Команды Гийома.
Второй день продолжает тянуться. Раннее живой «финишный городок» превращается в город-призрак. Участники собирают вещи и уезжают, и остаются только те, кому любопытно, чем же дело закончится, и поддерживающие, у которых бегуны еще бегут. В полдень сдается Бабак. Еще через два круга выбывает Крис Роббинс. Через 31 час, остаются всего трое: Йохан, Гийом и Харви. Никто не удивлен.
Я рад за Гийома, но радость быстро сменяется мучением. У меня все болит, я падаю от усталости, и даже не успел переодеться из своей вонючей беговой одежды. Гийом пробегает каждый круг за 45 минут, так что между кругами у нас почти ни на что не остается времени. Мы знаем, что нас ждет. Эта троица выдержит 150 миль, что значит, что они перейдут на шоссе, что значит, что они выдержат 200 миль, что значит, что мы тут будем всю ночь. Я не выдерживаю. Я оставляю Кэти одну на следующий круг, беру нашу арендованную машину и возвращаюсь с 4 пакетами из Макдональдса и 18 банками пива.
Фото facebook Guillaume Calmettes.
Наступил вечер и стало очень холодно. Мой организм в шоке от 104 миль, которые я пробежал, и не может регулировать температуру. Я дрожу и чувствую себя совершенно несчастным. Пока не вспоминаю: эти ребята еще бегут. На 38 часу выбывает Йохан, и остаются только двое. Сколько же это может продолжаться?
Примерно в это время из дома появляется Лаз с большой банкой самогона. «Я знаю одного парня», объясняет он. Мы передаем по кругу банку и обсуждаем погоду. Ночью обещают сильный ливень и грозу. Нам кто-то одолжил навес, и мы собираемся под ним, вместе со всем барахлом ребят. Становится холоднее, и самогон делает свое дело, я засыпаю.
Я резко проснулся от того, что вокруг меня падал навес. Повсюду лилась вода. Вот и обещанный ливень. Вода заливала все, мы вскочили и попытались спасти, что могли. Ливень длился недолго, но успел сделать свое дело. Мы, и почти все вещи, промокли насквозь. Один знакомый решил переждать дождь в пластиковой кабинке туалета, где он благополучно вырубился. Возможно, самогон тут тоже сыграл роль.
И тут неожиданно звучит громкое «ПРИВЕТ!» и появляется Гийом. Он только что пробежал свой самый быстрый круг. Он тоже промок насквозь, но бодр и весел. Мы кормим его супом и через 20 минут отправляем бегать дальше.
К рассвету третьего дня, дождь наконец прекратился. Я продрог до костей, и пребывая головой в тумане, потихоньку допиваю оставшееся пиво, в надежде, что оно придаст мне сил. Гийом и Харви продолжают бежать. Если бы у меня была возможность DNF свою роль группы поддержки, я бы это сделал. Все присутствующие выглядят неважно. Лучше всех, как ни странно, смотрятся два бегуна. Как выяснилось, это мероприятие серьезное испытание для всех, кто оказался в его орбите. Между кругами Лаз ускользает домой, чтобы подремать. Но каждый час он неизменно просыпается и приходит на старт, чтобы проводить бегунов в очередной путь. Он выглядит уставшим, но полностью очарованным происходящим.
Lazarus Lake и Benoit Laval (владелец Raidlight), а так же BIG и Little Dog.
Утром перед гонкой, он опубликовал следующий текст в фейсбуке, который стал пророческим.
“…я могу не скрывать свою боль,
ибо всем все равно.
она меньше чем их
но у них хоть есть выбор.
они могут остановить страдания в любой момент.
а я не могу …
пока есть отвечающие на звонок,
я должен продолжать.
и поэтому я готовлю свой разум
как будто сам бегу.
потому что у нас битва на смерть
на большой тропе сегодня.
со свистком и колокольчиком.”
Он прав. Мы стали рабами этих маньяков, которые все никак не хотели сдаваться. Я снова чувствую себя беспомощным, как будто на беговой дорожке, которую невозможно отключить и с которой невозможно сойти. Парни прошли отметку в 200 миль и вернулись на тропу, не показывая никаких признаков слабины. Вот и отметка в 50 часов - теперь это полностью неизведанная территория. Но что-то все-таки меняется. Заброшенный лагерь снова оживает. Благодаря твиттеру и фейсбуку, широкая общественность поняла, что в Белл Баккл происходит что-то действительно особенное. Люди, покинувшие гонку вчера, развернулись и вернулись обратно. Кое-кто поменял билеты на самолет. На дворе Лаза снова толпа. Все чувствуют, вот-вот произойдет что-то выдающееся. Гийом продолжает оставаться удивительно веселым. Он наслаждается каждой минутой этого праздника страданий. Харви выглядит чуть более потрепанным, но он умен. Исход остается не очевидным.
Так проходит день. Парни уже приближаются к отметке в 250 миль, что означает возвращение на дорогу. А это значит, что мы все будем тут еще целую ночь. От этой мысли мне хочется выстрелить себе в висок. Но тут что-то происходит, вернее не происходит. На 57 круге, Гийом вернулся в финишную зону один. Мы все замерли. Три свистка. Ни следа Харви. Два свистка. Один. Осталась одна минута, неужели это всё?! Мы все не спускаем глаз с края леса. И тут, как безумный туземец, размахивая руками, из леса вылетает Харви. Мы все кричим от неожиданности, и это крик удивления, но также одновременно и надежды, и отчаяния. Остается всего 10 секунд, и Харви, видя часы, даже после 237.5 миль, умудряется перейти на полный спринт, и оказывается в стартовой зоне ровно в секунду, как Лаз прозвонил в колокольчик. Не замедляясь, оба бегуна выстреливают в лес на полной скорости.
Мы все стоим с раскрытыми ртами, пытаясь понять, что же это было. Даже Лаз выглядит ошарашенным. И гонка продолжается.
Мы еще стоим и болтаем, когда Гийом и Харви влетают обратно в лагерь, намного раньше, чем мы их ожидали, через 42 минуты. Сначала мы думаем, что что-то стряслось, но нет, просто они решили пробежать свой самый быстрый круг – через 58 часов после старта. Харви, видимо, чтобы доказать что-то Гийому. А Гийом – видимо, чтобы испытать Харви. Борьба продолжается. Оба бегуна обессилено опустились в свои уголки на разных концах лагеря. Они бежали вдвоем почти 100 миль, если они продержатся еще два круга, то их ждет ночь на дороге. А потом еще одно утро на тропе. Наверное, они тоже об этом думали, направляясь обратно на старт. Свисток, колокольчик.
Каждый круг начинается с небольшого участка туда-обратно, который проходит мимо лагеря. Гийом появился на этом месте, и, как обычно, снова исчез в лесу. Через несколько минут образовался Харви. Он шел пешком, и подходя к лагерю, поднял руки в знаке Х. Он всё. После 58 часов, мы даже не знаем, как на это реагировать. Мы чувствуем смесь разочарования за Харви, но также радости и облегчения. Тем временем, где-то в лесу, Гийом не подозревает, что он только что выиграл. Мы все ждем, затаив дыхание. Когда он появляется из леса, толпа взрывается радостными криками. Он выглядит озадаченным, не понимая, что произошло, затем видит Харви, под одеялом недалеко от финиша. «Нет!», была его первая реакция.
Гийом Кальметт стал последним человеком на ногах. Ему пришлось провести для этого на трассе 245.835 мили (395,63 километров) и 59 часов! Лаз подходит к нему и обнимает, перед тем как вручить ему собачий жетон с надписью «I survived Big's Backyard Ultra» - «Я пережил Дворовую Ультру Бига».
Да, ты пережил, Гийом. Но всех нас остальных ты в процессе чуть в могилу не загнал!
Johan Steel и Guillaume Calmettes после финиша. Фото facebook.
Слова поддержки.
На протяжении гонки, Лаз зачитывал перед каждым новым кругом странные короткие речи, более похожие на стихи, которые, видимо должны были придавать сил участникам.
*****
Если бы мы так поступали с собаками,
Нас бы давно раскидали по тюрьмам.
Пробил восьмой час.
25 бегунов молятся продержаться еще пять часов,
И достичь шоссе.
Вот что они говорят,
Падая, один за другим, как мухи:
Если бы только это был стомильник!
И я бы мог отдохнуть.
Всего лишь пять минут.
Больше мне не надо.
24 бегуна еще живы
Где-то на тропе
А свисток просвистит снова через 54 минуты
*****
Молитесь за 18.
У нас был чистый круг.
18 завершили одиннадцатый час
18 начали двенадцатый час.
Это критический час.
Солнце садится,
И встретит их темнота.
Ни у кого из них нет даже лишней минуты
Им нельзя замедляться
В темноте или нет.
Если завершат они круг,
То ждет их 12 часов халявы
Пока не вернутся снова они на тропу
Молитесь за 18.
Пригодится им это.
*****
Страшный сон под охотничьей луной:
Тим Дайнс и Гари Каспар,
Отказались продолжить.
Пусть бог помилует их души.
14 измученных душ начали час 15.
Одно дело, бежать сто миль,
И стартовать однажды.
И совсем другое, бежать сто,
И стартовать 24 раза…
И возможно вы еще даже и не на пол пути.
Автор ANDY PEARSON - trailrunnermag.com
Авторский перевод и адаптация текста Елизавета Ершова.